Сегодня, 23 июня, исполняется 130 лет со дня рождения Анны Ахматовой, поэтессы, переводчика, одной из наиболее значимых фигур русской литературы ХХ века. Ярчайшая представительница Серебряного века русской поэзии. Дважды Анна Андреевна была номинантом Нобелевской премии в области литературы: в 1965 и 1966 гг.
Ахматова также была любимым поэтом советских школьников, которые меньше думали о её личных потерях, а больше читали её стихи.

Анна Ахматова прожила долгу по человеческим и поэтическим меркам жизнь.
В поздних своих стихотворениях она не раз говорила, что пережила не только своих родных, близких, друзей, поэтов-современников, но и многих читателей её первых книг. Но жизнь Ахматовой была не просто долгой, на её долю выпало столько трагического, что хватило бы на несколько людских жизней. Время, в котором она «гостила на земле», оказалось до отказа насыщенным событиями поистине мирового значения.
Период Октябрьской революции перевернул многие судьбы, в том числе Анны Ахматовой, и был этот переворот трагический и беспощадный. Какие ещё «события, которым не было равных», пришлось увидеть и пережить Ахматовой? С позиции исторических – это две войны – Первая Мировая и Великая Отечественная, сталинские репрессии и большой террор, холодная война, недолгая оттепель и быстрое её свёртывание. Эти исторические события эпохи эпох отзывались в личной и творческой судьбе Ахматовой: расстрел мужа, аресты и ссылки сына, голод и нищенское существование, постановления о запрещении печатать стихи и враждебности её деятельности советскому строю, литературная изоляция, долгие периоды поэтического молчания, жестокая цензура и т.п.
Анна Ахматова – литературный псевдоним. Настоящее имя поэтессы Анна Андреевна Горенко. Имя дали в честь бабушки Анны Егоровны Мотовиловой. Анна писала о себе, что родилась в один год с Чарли Чаплином, «Крейцеровой сонатой» Толстого и Эйфелевой башней. Ещё раз повторимся, она стала свидетелем смены эпох — пережила две мировые войны, революцию и блокаду Ленинграда. Свое первое стихотворение Ахматова написала в 11 лет — с тех пор и до конца жизни она не переставала заниматься поэзией.
В Царское Село семья Ани Горенко переехала с юга России, когда девочке был год. Здесь же барышня получила образование в Мариинской женской гимназии.
Излюбленным местом разнообразных встреч обитателей Царского был маленький вокзал, откуда на «паровичке» добирались до Петербурга. В ожидании паровоза знакомились, пили кофе, читали стихи. На вокзале часто назначал свидания Ане Горенко гимназист Коля, в будущем известный поэт Николай Гумилёв. На тот момент ей – 14 лет, ему – 17. Гумилёв запечатлел эти свидания в своих юношеских стихах нежными античными Дафнисом и Хлоей.

Гумилёв и Ахматова сознательно не оставили для нас своей ранней переписки: все письма перед венчанием в апреле 1910 года они сожгли. А там были драгоценные свидетельства его бесконечного жениховства, длившегося лет пять, не меньше. «Дафнис» делал предложения – и получал отказы. Заложив последнее у ростовщиков, мотался к ней из Парижа, где учился в Сорбонне, или из Петербурга – в Крым и Киев: там его «Хлоя» заканчивала образование. Лишь бы её увидеть, хоть на 15 минут. Были и попытки самоубийств, не удавшихся, к счастью. О причинах её многочисленных отказов можно догадаться из чудом сохранившихся писем родственнику: девушка страдала от неразделённой любви к другому. И, возможно, Гумилёв это знал.

Много позже Ахматова признавалась в воспоминаниях, записанных Лидией Чуковской: «Путешественником он стал, чтобы излечиться от любви ко мне, и Дон-Жуаном – тоже».
Оба принесли друг другу немало жестоких минут и в личной жизни предпочитали моментально отвечать ударом на удар. Но в творческой жизни Гумилёв был и трепетным редактором, и нежным рецензентом, и первым заботливым издателем её стихов в парижском журнале, изданном на карманные студенческие деньги амбициозного главреда. Через много лет после его гибели Анна Андреевна осознала, что причиной их вечного семейного противоборства был не столько её трудный характер, сколько желание девочки рядом с таким властным и талантливым мастером отстоять свою индивидуальность как поэта.
«Ты не только лучшая русская поэтесса, но и просто крупный поэт»,– написал дорогой Анне с фронта 1915 года Гумилёв, подводя черту в этой части их отношений.
Уважаемые читатели! Приглашаем вас в библиотеку, где вы можете более подробно через книги познакомиться с биографией Анны Ахматовой.

***
Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит.
Даже птицы сегодня не пели,
И осина уже не дрожит.
Стало солнце немилостью божьей,
Дождик с Пасхи полей не кропил.
Приходил одноногий прохожий
И один на дворе говорил:
«Сроки страшные близятся. Скоро
Станет тесно от свежих могил.
Ждите глада, и труса, и мора,
И затменья небесных светил.
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Далеко в лесу огромном,
Возле синих рек,
Жил с детьми в избушке тёмной
Бедный дровосек.
Младший сын был ростом с пальчик, –
Как тебя унять,
Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
Я дурная мать.
Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
1915, Царское Село

* * *
Перед весной бывают дни такие:
Под плотным снегом отдыхает луг,
Шумят деревья весело-сухие,
И тёплый ветер нежен и упруг.
И лёгкости своей дивится тело,
И дома своего не узнаёшь,
А песню ту, что прежде надоела,
Как новую, с волнением поёшь.
1915

* * *
Город сгинул, последнего дома
Как живое взглянуло окно…
Это место совсем незнакомо,
Пахнет гарью, и в поле темно.
Но когда грозовую завесу
Нерешительный месяц рассек,
Мы увидели: на гору, к лесу
Пробирался хромой человек.
Было страшно, что он обгоняет
Тройку сытых, весёлых коней,
Постоит и опять ковыляет
Под тяжёлою ношей своей.
Мы заметить почти не успели,
Как он возле кибитки возник.
Словно звёзды глаза голубели,
Освещая измученный лик.
Я к нему протянула ребёнка,
Поднял руку со следом оков
И промолвил мне благостно – звонко:
«Будет сын твой и жив и здоров!»
1916

* * *
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие своё,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берет её…
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
1917